Светские господа и дамы медленно передвигались с точки на точку в окружении фотографов и журналистов с микрофонами — всё чин-чинарём. Так сказать, полное погружение в видео «Похититель ароматов оценивает…», которое смотришь в пять утра.
В стороне от вспышек и микрофонов поговорили с актёрами Сергеем Кузнецовым, Анваром Нурмухамедовым и Алексеем Максименковым. Они сыграли боксёров, которые работают на «авторитета» Крёстного.

Невероятно повезло пообщаться с Владимиром Мишуковым, который не принимает участие в картине, но с удовольствием поделился своим мнением о фильме и о 90-х в целом.

Наполовину заполненный роскошный кинозал, Анастасия Пальчикова поблагодарила съемочную группу, актёров, все аплодируют, — и фильм начался.

Фильм произвёл непростое впечатление: жестокость смешивается с нежностью, очень сложно разделить героев на «плохих» и «хороших», а глубокий джаз в исполнении Полины Гухман и Ани Чиповской, словно пуховое одеяло, оберегает хрупкую психику от жестоких сюжетных поворотов.

— А вы, когда были в подростковом возрасте, мечтали...
С.К.: (смеётся) ...взращивать девочку?

— Нет, о взрослых друзьях, которые могли бы защитить и заступиться.
С.К.: Они всегда были. По крайней мере, у меня. Просто я рос в таком прекрасном районе, как Тушино, поэтому да, у меня были друзья, которые могли меня защитить, они мне были необходимы.
А.М.: Мы с Анваром как раз провели детство в 90-е, в боксёрской секции. Соответственно, всегда рядом находились старшие друзья, которые поддерживали и помогали, но мы все равно были сами по себе.

— А Крёстный был, который держал всю эту боксёрскую контору?
А.М.: Нет, Крёстного не было, у нас были тренера.
А.Н.: Всё очень дисциплинированно было, до криминала никогда не доходило. А «Маша» — фильм про криминал. На самом деле, такие «конторы» были делом обычным в то время, а их боксеров называли костоломами. Мы и сыграли этих спортсменов-костоломов, делающих всю грязную работу.
А.М.: В основном это люди, которые не боксировали на соревнованиях, а просто ходили и тренировались ради того, чтобы научиться бить.
А.Н.: Крёстный просто в своих действиях направлял их, воспитывал, учил жизни своеобразно — через криминал.

— Вы с режиссёром фильма представители разных поколений, ваше с ней видение 90-х различается?
— Я не был в такой среде. Настя была, и видно, что она рассказывает то, о чём знает. Такое сразу чувствуется. И это не какие-то байки из склепа или страшилки: человек действительно понимает, о чём говорит, и, если толика из того, что там представлено, было в её реальной жизни — страшно об этом подумать, конечно. Но при всём это — документальная правда в эстетически-художественном осмыслении. Я считаю, что это просто очень хорошее кино

— Джаз, наверное, тоже помогает художественному осмыслению, потому что это последнее, что ассоциируется с этим периодом.
— Нет, а вы представляете, если бы там был тяжёлый рок? И мы бы тоже сказали, что 90-е — это хеви-метал и так далее. А главное, что в отличие от сегодняшнего времени было ощущение перспективы несмотря на то, что там творилось очень много непотребного в эти годы. Сейчас, я думаю, непотребное творится где-то в закромах нашей родины, просто мы об этом не знаем. Но есть ощущение бесперспективной перспективы. В этом смысле многие официальные источники настаивают на том, что 90-е года — это время, что называется, беззаконное, и только благодаря нынешней власти, это всё прекратилось. Я думаю, что это оптический обман.

— В понимании моего поколения 90-е — это страшная тёмная сказка, когда всё было так плохо, что все верили, что после станет хорошо.
— Там не могло быть хорошо сразу после такого засилья коммунистов советской власти. И потом, когда на эту территорию посыпались деньги со всех сторон и люди ещё не умели с ними правильно обращаться, конечно, там всё это было... Чего там только не было. В том числе и ощущение свободы.