Андрей Звягинцев — не тот автор, которого можно увидеть в списках «Лучшие фильмы, чтобы пощекотать себе нервы». Но тем не менее у меня при слове «страшное кино» в голове возникают образы именно из его работы «Нелюбовь». Этот фильм признали на международном уровне, он был даже номинирован на Оскар, но у нас его не любят, а его всемирной известности даже недовольны, говоря, что Звягинцев якобы создает России плохую репутацию. Действительно, «Нелюбовь» — мрачный фильм, своей атмосферой напоминающий хоррор. А может быть, он им и является — только не потому, что так захотел режиссер, а потому, что жизнь в России действительно чем-то напоминает фильм ужасов.

К слову, завязка у фильма вполне себе в духе триллера. Родители разводятся и не могут поделить ребенка. Загвоздка в том, что ни мать, ни отец не хотят оставить мальчика себе. Решение вопроса они видят в интернате, но у Бориса, отца ребенка, на работе «православный шариат» — босс-фанатик, который за такое обращение с ребенком еще и уволить может, а без работы остаться страшно — на мужчине висят кредиты и беременная любовница. Алеша, ребенок, слышит эти разговоры и сбегает из дома. Продолжительные поиски, к сожалению, заканчиваются в морге. Мальчик становится обузой для родителей, которые спешат в новую жизнь друг без друга, пустым местом. Таким же пустым, как пейзажи фильма, где Москва кажется иногда постапокалиптическим городом, словно конец света, который бурно обсуждают герои (действие фильма происходит в 2012), все же произошел. Когда Алеша погибает, он тоже оставляет после себя пустоту, потому что как бы его родители ни старались делать вид, что его нет, он все же был — и своим исчезновением оставил в их жизни рану.

Еще хоррорная атмосфера создается из-за цветового решения. В фильме почти нет солнца, всегда или пасмурно, или сумерки, или ночь. Даже сцены в помещении кажутся какими-то стерильными и неуютными, хочется сделать яркость повыше. Пейзажи и интерьеры будто застыли в вечной мерзлоте вместе со своими обитателями.

Но это все эстетика фильма, которая делает его содержательную часть выразительнее и понятнее. Откуда взяться свету, если герои утопают в темноте? У них даже фамилия в стиле русской литературы говорящая — Слепцовы. В мире «Нелюбви» никто никого не любит и не проявляет теплых чувств. Слово «любовь» произносится, но ему не веришь. «Нельзя жить в нелюбви», — говорит мужчина Жени, эта фраза звучит как сильно запоздавшее наставление. Бывшие супруги только то и делают, что кричат друг на друга, офицер полиции не принимает вовремя заявления о пропаже, не проявляет никакого сочувствия, бабушку Алеши тоже не волнует судьба внука — никто никого не любит. Единственные проблески света в этом «темном царстве» — добровольцы «Лизы-Алерт», да и те показаны очень обобщенно, словно чужаки. При просмотре этого становится не по себе, потому что художественный мир, созданный Звягинцевым, не является вымышленным. «Нелюбовь» скорее выполняет первоначальную функцию киноискусства — переносит действительность на экран. Страшную, неуютную, неприятную действительность. Сколько в России таких семей, где давно нет ничего теплого и светлого, где дети чувствуют себя пустым местом? Сколько таких Жень и Борисов ходит рядом с нами? Может, это наши знакомые, или мы сами, или наше такое страшное будущее. Вот, что по-настоящему ужасает в «Нелюбви» — осознание того, что, когда на экране появляются титры, ты не убежишь из реальности фильма, потому что в какой-то степени это и твоя реальность тоже. Пустая, застывшая и темная.

Такую Россию констатирует Звягинцев в финальной сцене, когда все в том же угнетающем цветокоре Женя бежит на дорожке в костюме с надписью «Russia». Режиссер словно вступает в полемику с Гоголем, с его знаменитым монологом про Россию-тройку. Не бежит никуда уже наша страна, а стоит на месте, застывшая в нелюбви. И вот, что страшно.