Пока под светом — будет видно

Что такое «Катастрофа» и в каких случаях это слово пишется с большой буквы — сегодня это знает, к счастью, почти каждый образованный человек. Память о Холокосте, ужасающем акте геноцида, сохраняется в основном потому, что о ней не собираются замолкать потомки пострадавших и погибших. Они хотят узнать о своих предках все: как они жили, где они жили, чем занимались до войны, мечтают увидеть хотя бы поле, которое осталось на том месте, где когда-то группа людей смеялась, любила, радовалась и плакала. О таком приключении, о поездке на место жизни родных людей рассказывает книга «Everything is illuminated» Джонатана Сафрана Фоера. Галина Зальцман взяла ее за основу постановки «Полная иллюминация», которую можно увидеть на сцене театра «Шалом».

Молодой еврей Джонатан (Данила Теплов) приезжает в Украину, чтобы найти Трохимброд — место, где жила его семья и где некая Августина помогла его деду сбежать от Холокоста. По-украински или по-русски он говорить не может, поэтому обращается в фирму, которая специализируется как раз на том, чтобы помочь евреям найти места их родных. Итак, в компанию к Джонатану попадают Алекс (Антон Шварц), вроде бы переводчик, да с английским у него не ладится, его слепой дед-антисемит (Дмитрий Уросов), который, однако, отлично водит машину, и собака Сэмми Дэвис Младший (Светлана Свибильская). Так начинается их путешествие не только на забытую землю, но и в забытые края памяти.

Первый акт спектакля — взрыв эмоций. Он рассказывает в основном о том, как сложился Трохимброд: о Янкеле (Николай Тарасюк) и его названной дочке Брод (Елизавета Потапова), о ее союзе с Колкарем (Антон Ксенев) и о том, как трагически этот союз закончился. В жизни всегда происходит что-то грустное и что-то смешное, и на сцене все точно так же. Герои постоянно обсуждают происходящее, перешучиваются иногда даже слишком откровенными шутками, влюбляются, расстаются, сходятся. Все напоминает большую еврейскую семью со своими традициями, даром что все персонажи находятся на сцене одновременно.

Действие в своем искреннем веселье даже немного отдает китчем (например, рассказ о том, что во время занятий любовью люди отправляют вспышки в космос, и поэтому города светятся). Иногда оно прерывается отрывками писем Алекса к Джонатану, которые тоже наивно-смешные. Гнетущее ощущение трагедии, однако, не исчезает. И оно проиграется всеми аккордами во втором акте.

Шоа. Катастрофа. Она прорывается через легкость первого акта и затопляет собой все во втором. Джонатан, Алекс, его дед и собака нашли Трохимброд. Вернее, поле подсолнухов, что выросло на когда-то полной людьми земле. Помогла им в этом Листа — последняя наследница Трохимброда. Она и рассказала ужасную историю о том, как это место опустело. Здесь происходит кульминация, самая трогательная и болезненная сцена спектакля — чтение кадиш, еврейской поминальной молитвы, на поле из подсолнухов. В этом моменте нельзя не прослезиться; даже если вы не еврей и ни разу в жизни не слышали кадиш, вы не можете остаться безучастными и равнодушными к маленькой части огромной Катастрофы. Семья была обретена. И теперь, когда она освещена, когда она на виду, она больше никогда не будет в темноте забвения. Вот, что такое «Полная иллюминация».

Я, как на три четверти еврейка, переживающая тяжелые времена, вышла со спектакля будто бы сама освещенная. Пока мы говорим о произошедшем и происходящем, пока мы помним — будет светло и будет надежда, что и о нас в свое время вспомнят. Хочется здесь вспомнить такую крылатую фразу, что человек жив, пока о нем помнят. В этом, пожалуй, и заключается тот смысл спектакля, который найдет отклик в сердце каждого зрителя, вне зависимости от его национальности и других ярлыков.