В постмодерне нет любви

Все по-другому в спектакле «Три» Петра Шерешевского: действие разворачивается в Петербурге, и никто не мечтает о Москве. Нет никаких Прозоровых — есть три подруги, нет горящего дома, но есть затопленная водой коммуналка. Мы в 2020 году: Ирина (Светлана Грунина) не работает на телеграфе, она психолог, работает с гештальтами. Ольга (Ангелина Засенцева) — не учительница в гимназии, а преподаватель культурологии в университете, читает лекции о постмодерне, смерти автора, интертекстуальности. Маша (Татьяна Ишматова) влюблена в врача, который спасал детей от ковида, а ее муж преподает там же, где и Ольга, в СПбГУ. Андрей (Иван Вальберг) хочет стать кандидатом наук, но не в московской академии, а в Петербурге.

Тогда почему бы не взять и сыграть пьесу Чехова? Зачем все заново сочинять? Шерешевский пишет другой текст, отвечающий современности, и говорит на понятном, сегодняшнем языке. Зритель попадает в трехкомнатную квартиру с большой кухней, здесь все до боли знакомо: электрический чайник, сушилка для одежды, лежащий на полу удлинитель и ноутбук — происходит трехчасовое включенное наблюдение за обычной жизнью обычных людей. Все разговоры, манеры, жесты – все на глазах, все про нас, и нет возможности убедить себя в обратном. Из классической пьесы сохранены только имена: Семён Саксеев (псевдоним режиссера для пьес) пишет текст, событийно лишь обращающийся к Чехову, по смыслу выводящий на те же нерешаемые вопросы, необъяснимые противоречия.

Спектакль, кажется, невозможно смотреть в компании не очень близкого человека — есть ощущение, что в ином случае не получится обсуждать: слишком сильно режет живое. Здесь Ирина рассказывает об изнасилованиях, Маша — о том, как однажды от отчаяния наглоталась таблеток, Ольга — о полном разочаровании в отношениях. Каждая из подруг рассказывает сокровенное, каждая из них оголяет тело, но это не выглядит пошло, потому что произносимое оголяет еще сильнее. И здесь нет уже привычного для спектаклей Шерешевского камер — нечего снимать, все слои, все детали перед глазами.

В постмодерне руками Петра Шерешевского не стреляются за любовь: вместо дуэли — пара шрамов от петард на лице айтишника Коли (Владислав Мезенин), к которому в итоге уходит Ирина, выбирая спокойствие вместо бурного, но очевидно мимолетного романа с Васей Солти (Алексей Кормилкин), такой ник носит современный чеховский Соленый.  Нет, за любовь не просто не стреляются, на любовь нет совсем никакой надежды — Ольга объясняет Маше, что страсть и любое сильное чувство неизбежно заканчивается. Маша и сама это знает: некогда самый умный и добрый Федя (Александр Худяков) теперь в ее глазах не такой уж умный и добрый, поэтому  она втайне встречается с женатым врачом Сашей. И никто не может уйти: у него — больная жена и ребенок, у нее — страх со стыдом вперемешку. А Федя между ними, как Мейерхольд между Райх и Есениным, именно так он сам себя называет.

Андрей — сосед Ирины и Ольги после того, как съехала к мужу Маша. Он женится на Наташе (Полина Диндиенко) и не становится кандидатом наук, как мечтал, зато становится фактически отцом-одиночкой — Наташа изменяет и не очень скрывает это. Она пишет стихи и подписывает книги друзьям насмешливой фразой «Любите жизнь» (и смеется здесь не она, конечно, а режиссер и все герои). Кажется, счастливым выглядит только Иван Романович (Геннадий Алимпиев), который сдает эту коммуналку и живет в квартире сверху. Но пары фраз вполне достаточно: в городе столько родственников, а встречать Новый год не с кем, чужие люди вдруг становятся даже роднее.

Итак, в спектакле мы рассматриваем два года жизни героев, трагедию каждого из них на фоне внешнего апокалипсиса во время эпидемии ковида. В третьем действии они, все до одного хронически несчастные, собираются за столом, чтобы сказать друг другу, что наступающий 2022 год будет точно лучше. И он, следующий год, заменяет чеховскую Москву, куда так хотелось уехать. В спектакле только Петербург, и Ольга вернется по нему, заснеженному, за пару часов до нового года, пройдет по Университетской набережной, по улице Пестеля, где слева «Муха», а справа Моховая. Она вернется домой, в коммуналку, где все уже собрались, и обязательно скажет им: будем жить. Но только мы, сидящие вокруг зрители, знаем, как будет дальше.